Пробуждаются спящие во тьме...
Память о дивном крае
Нет сказаний, нет песен о том, что я помню...
В фолиантах старинных - ни слова из уст мудрецов...
Закрываю глаза - и вновь с затаённою болью
Вижу россыпь студёных озёр и бархат лесов...
Там шиповник растёт у дорог позабытых...
По яругам до осени лют золотой зверобой,
И на топких болотах, брусникой увитых,
Серебрятся высокие стебли травы колдовской...
Там поныне священно-светла ночь Бельтана -
Пылкий пламень костров у заросших кувшинками вод...
И с улыбкой глядит ясноликая Дану,
Как Сокрытый Народец ведёт под луной хоровод.
Поздней осенью тихо и пусто в долинах...
На закате дрожат от подземного гула холмы...
И всё злей звон цепей красноухих свор Гвинна,
Что томятся пред Дикой Охотой у двери зимы.
Не воскреснуть там снова, во снах не вернуться...
Не родиться пусть даже цветком у лесного ручья...
У огня мои песни не раз пропоются -
Может быть, те, кто знают дорогу, услышат меня...
Нет сказаний, нет песен о том, что я помню...
В фолиантах старинных - ни слова из уст мудрецов...
Закрываю глаза - и вновь с затаённою болью
Вижу россыпь студёных озёр и бархат лесов...
Там шиповник растёт у дорог позабытых...
По яругам до осени лют золотой зверобой,
И на топких болотах, брусникой увитых,
Серебрятся высокие стебли травы колдовской...
Там поныне священно-светла ночь Бельтана -
Пылкий пламень костров у заросших кувшинками вод...
И с улыбкой глядит ясноликая Дану,
Как Сокрытый Народец ведёт под луной хоровод.
Поздней осенью тихо и пусто в долинах...
На закате дрожат от подземного гула холмы...
И всё злей звон цепей красноухих свор Гвинна,
Что томятся пред Дикой Охотой у двери зимы.
Не воскреснуть там снова, во снах не вернуться...
Не родиться пусть даже цветком у лесного ручья...
У огня мои песни не раз пропоются -
Может быть, те, кто знают дорогу, услышат меня...